АРХІВ (газета Одесский вестник) ч. 1

 23 июля 2006 года, Суббота  №204-205

ПЕРВЫЕ ШАГИ К ИСТИНЕ
Природный феномен: ножи исчезают и появляются под воздействием досудебного следствия

  В ОДЕССКОМ областном суде проходят слуша­ния уголовного дела   по   обвинению  28-летнего  Александра  Артюшенко   в убийстве   женщины.

Тело 64-летней Валины Алексеевны Разводовской — с проломленной головой и ра­нами грудной клетки — было обнаружено 21 декабря 2004 года в ее квартире по улице Троицкой, 36.

Предыдущее рассмотре­ние дела завершилось в де­кабре 2005 года приговором: 13 лет лишения свободы. Верховный суд Украины отме­нил этот приговор и направил дело на новое рассмотрение в другом составе суда.

...Такие же пять судей - двое профессиональных и двое народных заседателей. Такие же процессуальные формальности. Абсолютно то  же обвинительное заключение (лишь переведенное по ходатайству обвиняемого на украинский язык): несмотря на ряд важнейших замечаний Верховного суда оно ни на йоту не изменилось. Та же строгость охраны. Но какие же разительные перемены ощущаешь в зале суда!

Председательствует в процессе судья Василий Дмитриевич Балан. Именно он создал в зале ту рабочую ат­мосферу, в которой можно приблизиться к истине; где все участники процесса вы­полняют отведенные им зако­ном функции. Где подсудимый не чувствует себя заведомо обреченным и может вместе с адвокатами полноценно за­щищать себя.

Сейчас в течение трех заседаний проходил допрос обвиняемого. Вопросы ему — не только новым прокурором, вступившей в дело, но и су­дом — ставились достаточно жесткие и зачастую неудоб­ные. Но чувствовалось, что судьи по-настоящему хотят разобраться в обстоятель­ствах совершенного убий­ства, а не подмахнуть выво­ды досудебного следствия, проведенного прокуратурой.

*   *   *                                                      *  *  *

 Вспомнилась удручающая обстановка, которая царила в работе прошлого состава  суда. 

  Чтобы вы могли в какой-то степени почувствовать ту атмосферу, приведу в качестве примера свои декабрьские записи, сделанные после одного из заседаний, прений сторон - важнейшего этапа судебного разбирательства, где подводятся итоги судебного следствия.

  "Наконец в зал входит судья. В руке он держит яркий журнал средней толщины. Судья занимает место справа от председательству­ющего, по указанию которо­го секретарь включает аудио­запись заседания.

Начинает выступление защита. В то же мгновение опоздавший судья надевает очки и углубляется в чтение журнала, который он держит в руках. Председательствую­щий начинает что-то писать. Две женщины по левую руку от него слушают прения и будут внимательны на протя­жении всех полутора-двух часов.

По правую руку от чита­ющего сидит третья женщи­на. Она слушает прения, одновременно читая верхнюю половину первой страницы популярной газеты, сложенной вдвое. Перевернуть газе­ту и продолжить чтение ниж­ней половины она пока не решается.

Прокурор, хотя перед ним лежит журнал «Гороско­пы», с которым он успел оз­накомиться за пару минут до начала заседания, сейчас и не думает возвращаться к чтению, поскольку надо слу­шать.

Медлен­но, но верно судья, читаю­щий журнал, переворачи­вает страни­цу за страницей. Пример­но каждые десять минут читающий прерывает свое занятие, снимает очки, удив­ленно смот­рит на защит­ниц и подсу­димого, пос­ле чего, раз­миная шей­ные позвон­ки, делает шесть-семь поворотов головы в раз­ные стороны. Сняв напряже­ние, судья вновь углубляется в чтение.

Тем временем судья, чи­тавшая верх первой страни­цы газеты, все же решается отработать и низ. Для этого она разворачивает газету, об­ращая в сторону зала последнюю страницу, на которой, как всегда, изображена пыш­нотелая обнаженная девица. Судья делает попытку вывер­нуть газету наизнанку, то бишь открыть ее середину. От этих усилий газета изздает звук, напоминающий далекий выстрел. Судья застеснявшись, ойкает, но, получив моральную поддержку в виде одобрительной улыбки читающего судьи, успешно завершает выворачивание газеты.

А защита распаляется все больше и весьма аргументированно делает несколько точных уколов в направлении государственного обвините­ля. И если поначалу прокурор лишь снисходительно улыбал­ся, то вскоре, помрачнев и разозлившись на защиту, на­рочито открыл журнал «Го­роскопы» и стал страницу за страницей его изучать. Так и читал до конца прений.

Правда, один раз судья, читавший журнал, оторвался от своего занятия раньше установленного срока. Это защита перечисляла назва­ния бутылок из-под спиртно­го, проходящих по делу.

Когда подсудимый, пере­шел к последнему слову, про­ся суд очень внимательно от­нестись к услышанным аргу­ментам, которые нашли свое полное подтверждение в ма­териалах дела, и оправдать его, судьям удалось обме­няться печатными издания­ми».

Вот так они, извините за выражение, судили.

* * *

Вернемся теперь в день нынешний. Отсюда удобней снова взглянуть на вечер 21 декабря 2004 года.

НИКАКИХ ВОЗМОЖНЫХ ОРУДИЙ УБИЙСТВА, как-то: палок, молотков, ножей В КВАРТИРЕ ЛИБО ВОЗЛЕ НЕЕ НЕ ОБНАРУЖИЛИ.

Состояние трупа привело судебно-медицинского эксперта к выводу, что смерть насту­пила не ра­нее, чем за два дня до обнаружения тела, но и НЕ ПОЗДНЕЕ 14 ДЕКАБРЯ.

Очень бы­стро розыск­никам стано­вится извест­но об образе жизни В.Раз­водовской, круге ее зна­комств. О том, к приме­ру, что двум людям она одолжила по 150 долларов, еще од­ному — шестьсот и долги ей не были возвращены. Что она недавно продавала свою дру­гую квартиру и, очевидно, продала; что у нее были ка­кие-то дела с риэлторскими фирмами и так далее. Зани­малась покойная при жизни и целительством.

  Среди множества лю­дей, которые должны были попасть в поле зрения оперативников, оказался и не­кий Александр, годом раньше работавший в квартире Разводовской в составе ремонтной бригады. Разыскники получили какие-то обрывочные сведения о том, что у этого Александра некоторое время не было денег, а примерно 11 или 12 декабря доларов четыреста или больше появилось; что в те же дни в результате уличной ссоры у почтампа у него оказалось разбитым лицо; что 13 декабря он уехал поездом домой в Ковель и в ян­варе собирался вернуться в снимаемую комнату с женой и маленькой дочкой, в залог чего оплатил жилье за два месяца вперед, а потом пе­редал поездом пару мешков картошки.

Если же еще учесть, что этот Александр (им оказался Артюшенко), когда был помопоже, привлекался к уголовной ответственности за кра­жу, то вполне естественно, что на него обратило внима­ние следствие. Но при этом совершенно забросив все остальные версии и других возможных подозреваемых, которых было ох как много!

В квартире, которую сни­мал Артюшенко, изымают его вещи, туфли. Все правильно: ведь на них может оказаться кровь. Изымают и... не про­водят никакой официальной экспертизы! Надо полагать, что экспертиза неофициаль­ная ясно показала: никаких возможных следов преступ­ления на одежде и обуви нет. Потому и не проводили обыск и в ковельской квартире Ар­тюшенко, что попросту не укладывается в рамки обычной оперативно-розыскной рабо­ты.

Зная, что 13 декабря Ар­тюшенко точно уехал в Ко­вель, следователи прокурату­ры на протяжении всего рас­следования постоянно меня­ют дату убийства: то 11, то 12 декабря.

«А какже быть с дальней датой убийства 14 декабря, которую установила судмедэксперт?» — спросит внима­тельный читатель.

Как быть? С алиби? А ни­как.

О 14 декабря можете уже забыть. Следователь про­куратуры Д. Подрезов назна­чает совершенно ненужную экспертизу, где среди про­чих, давно выясненных вопро­сов, вновь спрашивает: «Ког­да наступила смерть?». И что­бы вовсе не оставалось ника­ких неясностей, тихонечко так уточняет: «Могла ли она наступить 11 декабря?».

Блестяще! Чувствую, вы уже догадались, что отписа­ла судебно-медицинский эксперт следователю. Ну, конеч­но же, потерпевшая могла погибнуть и 11 декабря!

(Думаю, что если надо было бы подтвердить, что труп еще весенний, то и за этим дело не стало бы).

*   *  *                                                           *  *  *

  Досудебное следствие вменяет Артюшенко, что, за­думав отобрать деньги у Разводовской, он пришел к ней домой и совершил разбойное нападение, начав его с... удара головой в голову!

 Черезчур оригинально? Согласен. Но поймите и следователя. Ему ведь надо было куда-то "приспособить" информацию о разбитом лице Артюшенко...

   После этого (опять-таки, по версии следствия) заранее задумавший убийство преступник не выхватывает какое-то припасенное орудие, а находит вдруг подвернувший­ся под руку молоток, стояв­ший в углу. С этим молотком преступник набрасывается на Разводовскую и несколько раз бьет ее по голове.

Оставив замертво упав­шую женщину, преступник начинает искать деньги и ценности, находит якобы четыре­ста долларов и 160 гривень и уже собирается уходить. Но тут несчастная подает призна­ки жизни. Нет, жертва не сто­нет. Она начи­нает угрожать Артюшенко, что, мол, зна­ет его и этого так не оста­вит! Завидная активность при пролом­ленной голо­ве, сломанных скуле и челю­сти.

Тогда, ут­верждает следствие, Артю­шенко, имея под рукой моло­ток, не использует его боль­ше, чтобы «угомонить» жерт­ву, а идет на кухню, где бе­рет кухонный нож, возвраща­ется в комнату и трижды вса­живает его в грудь Разводовской.

После чего вымывает нож под краном, вытирает и... кладет его на кухонный стол! Молоток же забирает с собой и выбрасывает в мусор­ный контейнер.

Какие яркие образные картины рисует нам (не столько нам, сколько суду) следствие! Даже Федор Ми­хайлович Достоевский на та­кое не сподобился бы, пото­му как фантастом не был.

Зачем Артюшенко надо было ходить искать нож, ког­да у него в руках уже есть надежный, проверенный мо­лоток?

Почему преступник не забирает нож с собой (вмес­те с молотком), чтобы выбросить, а, как повествуется в обвинительном заключении, «с целью сокрытия следов преступления», тщательно отмывает его от крови, лю­бовно вытирает тряпочкой и кладет на видное место — на кухонный стол?!

— Стоп! — воскликнет внимательный читатель. — Ведь вы же утверждали, что при осмотре квартиры ника­ких ножей не найдено?

Правильно...

                *   *   *                                                       *  *  *

  28 декабря, через не­делю после обнаружения трупа, следователь проку­ратуры Приморского райо­на Д.Подрезов проводит важное следственное мероприятие - воспроизведение обстановки и обстоятельств совершения преступления.

   Это были вторые и последние сутки, когда измученный Артюшенко брал убийство на себя.

  Мать приедет только завтра, но об этом Артюшенко еще не знает. Зато адвокат, назначенный следствием услышав от Александра "я не убивал" посоветовал ему соглашаться со всем, что предлагает следствие, «и тогда больше десятки не получишь»...

Воспроизведение снима­лось на видеокамеру. Тща­тельно проинструктирован­ный накануне Артюшенко, к тому же прекрасно знакомый с расположением помещений в квартире убитой, довольно уверенно показывал, что и как он «де­лал».

Доходят до эпизода с ножом. Артю­шенко рукой показывает, куда он поло­жил нож: вот сюда, на ку­хонный стол.

А-а-х...Не вздрагивайте, пожалуйста, никакого ножа на столе нет, хотя по логике событий он обязан там лежать.

Вы ждете вопросов от следователя, от адвоката, от понятых? Напрасно.

Следователь не спросил у Артюшенко «Где же нож?» и, как ни в чем не бывало, за­вершил воспроизведение.

Этот простой вопрос, не требующий особой юридичес­кой подготовки, а возникающий лишь при наличии здравого смысла, был задан впер­вые Александру Артюшенко судьями только сейчас, в ны­нешнем судебном заседании. Вернее, было сказано: «Спро­сил ли вас следователь, где нож?».

И еще один вопрос зада­ли судьи: «Почему же вы не заявили в ходе воспроизведения на видеокамеру, что не убивали?».

«Эта запись в таком слу­чае никуда бы не пошла», — резонно заметил подсуди­мый.

И он прав: если бы речь шла о прямом телевизионном эфире... А кому тут говорить: следователю, фальсифициру­ющему дело, оперативникам, мучавшим тебя, адвокату, не вымолвившему ни слова в твою защиту, или понятым, по совместительству практикан­там прокуратуры?

А у следствия от вседозволенности и ощущения сво­его всесилия голова, навер­ное, совсем кругом пошла. И пришла кому-то в эту го­лову неплохая мысль: «А не заиметь ли нам все-таки хоть какое-то орудие убий­ства?».

Сказано — сделано.И на следующее утро сварганили "протокол дополнительного осмотра" места происшествия, где в той же самой кухоньке, где были вчера, которая и раньше многократно перерывалась, находят это самое возможное орудие убийства. Нож! Мало? Нате вам два ножа! На выбор, так сказать.

*    * *

28 и 29 сентября должен начаться допрос свидетелей.

То-то будет интересно!

☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ 

ЗАГАДКИ И РАЗГАДКИ СУДЕБНОГО СЛЕДСТВИЯ

Из всех доказательств неопровержим только один факт: женщина убита

5 октября 2006 года  четверг  №213-214

Борис ШТЕЙНБЕРГ, «Одесский вестник»

  
В ОДЕССКОМ облас­тном суде на прошлой неделе продолжились слушания уголовного дела по обви­нению Александра Артю­шенко в убийстве Валины Алексеевны Разводовс- кой. (Тело женщины с несколькими тяжелейши­ми травмами головы и ножевыми ранениями было обнаружено 21 декабря 2004 года в ее квартире по улице Троиц­кой, 36).

Начался допрос свидете­лей и экспертов.

Свидетель уверяет, что в милиции его топили в туалете

Допрашивается Борис С., в квартире которого Ар­тюшенко снимал комнату.

Чрезвычайно своеобраз­ный свидетель. Фанат компь­ютерных игр.

И лексика весьма нео­бычна, ярко контрастирую­щая с компьютерной продвинутостью:

—     Эти двое были из ЦАДа.

Пришлось сильно на­прячься, чтобы расшифро­вать слова свидетеля. Вспом­нилось, что очевидно еще при царе так называлась — Центральный арестантский дом (ЦАД) — городская тюрь­ма на Преображенской, сей­час — изолятор временного содержания во дворе Одес­ского городского управления милиции.

—   Я сутки не спал за компьютером. И сразу почти двое суток провел в райотде­ле, где мне тоже спать не да­вали. Конечно, в таком состо­янии я мог подписать все что угодно.

Ну, извините, «компью­терную пытку» никто Борису не назначал. Зато он оказал­ся одновременно понятым (по изъятым, но так и не отрабо­танным следствием, вещам Артюшенко), свидетелем и подозреваемым, которого тоже «хотели под это дело приписать» Во всяком случае, отпечатки пальцев у него взяли, - естественно, без протокола.

- Работники милиции когда привезли в райотдел что-то говорили вам о ваших правах?

—   Нет, ничего не говори­ли, сразу — по почкам.

Что значит — «сразу - по почкам»?

—  А то значит, что после­довал удар в левый бок и сра­зу других объяснений не было. Они мне больше запомнились не как работники милиции, а как криминальные личности. Макание в туалет головой, на­девание противогаза, нюхать растворы всякие — что это по-вашему? У моей жены, стоявшей в коридоре, чуть выкидыш не произошел, когда она слышала мои кри­ки. И все для того, чтобы я дал нужные им показания против Артюшенко. А ничего плохого о нем я сказать не могу. Толь­ко зачем мне из-за него все эти неприятности с милицией и теперь еще в суд ходить? Я человек занятой.

Не думаю, что оператив­ники хотели сделать из С. еще и токсикомана. Просто им так работалось сподручней (если, конечно, свидетель ничего не спутал).

Исчезнувший  день

Какими-то магическими, неизъяснимыми свойствами обладает квартира, в которой произошло убийство. Может, оттого, что хозяйка была це­лительницей или уверовала в это?

Если не считать двух но­жей, подброшенных туда 29 декабря при «дополнительном осмотре» или просто вписан­ных в протокол, ни ножей, ни вилок, ни каких-либо других режущих и острых предметов в квартире не обнаружили. Ни 21 декабря при первоначаль­ном осмотре, ни 28-го — при «воспроизведении обстановки и обстоятельств совершения преступления». И это удиви­тельно: Разводовская была хорошей хозяйкой, и, конеч­но же, ножи с вилками у нее в доме были.

Но их в квартире не обна­ружили. Неужели все — се­ребряные? И преступник (преступники) вынес(ли) их подчи­стую?

То, что во время разбой­ного нападения из квартиры исчезли деньги, ценности (вероятно, и золото), паспорт, документы на квартиру, удив­ляет меньше. Но через неко­торое время паспорт и доку­менты на квартиру в ней на­ходятся.

Далее. Куда подевалось одно из важнейших и реально существовавших вещественных доказательств — одежда с трупа, которую суд­медэксперт сняла при осмотре на месте преступления? Никто об этом не знает.

И вот сейчас, во время судебного следствия становится известным еще одно удивительнейшее обстоятельство. Две свидетельницы, две женщины, близкие покойной, показали, что 22 декабря следователь прокуратуры пригла­сил их в квартиру посмотреть, не пропало ли чего. Данное следственное действие прохо­дило совершенно официаль­но, в присутствии понятых. Но оно никак не отражено в материалах дела. Нет такого протокола!

Объяснить этот нонсенс возможно смогут те, кто вел следствие. Но пока они на приглашение суда не отклик­нулись.

Активное участие в судеб­ном следствии приняла судеб­но-медицинский эксперт Т. Азарова, которая осматри­вала труп на месте преступ­ления, а затем производила его исследование.

Напомню, что в своем заключении она написала, что смерть Разводовской наступила не ранее двух суток с мо­мента обнаружения (21 декаб­ря 2004 года). В справке для РАГСа для выдачи свидетель­ства о смерти эксперт указа­ла дату смерти «14 декабря». Как справедливо отмечает Верховный суд, этот акт су­дебно-медицинского исследо­вания трупа от 22 декабря /имеющий важнейшее значение — Б.Ш.) и копия свидетельства о смерти в деле от­сутствуют (!).

Зато потом на наводящий вопрос следователя, могла ли смерть наступить 11 декабря, эксперт в унисон ему ответи­ла утвердительно и установи­ла предел в десять суток.

—      Я заинтересована в этой дате, — в сердцах вырвалось сейчас у Т, Азаровой.

—     Да?— удивился пред­седательствующий В. Балан. - А я полагал, что вы как эксперт должны быть самым незаинтересованным лицом.

В суде Т. Азарова показа­ла, что дата «14 декабря» со­вершенно формальна и была поставлена только для полу­чения свидетельства о смер­ти, без которого невозможно похоронить человека. Суд не должен учитывать эту дату.

(Чтобы читателю было легче ориентироваться, на­помню то, что неоспоримо ус­тановлено: 13 декабря Артю­шенко уехал поездом в род­ной Ковель, куда и прибыл 14-го; таким образом, 14 де­кабря убить человека в Одес­се он никак не мог).

Сделав небольшой экс­курс в историю судебнр-медицинской экспертизы, Т. Азарова сообщила, что до сих пор наука не располагает объек­тивной методикой определе­ния даты смерти. Можно толь­ко ответить на некоторые воп­росы. Вот и в данном случае можно точно утверждать о ближней дате в двое суток.

- Точную дату смерти определить я не могла, этот труп был гнилой, -Конечно, если бы мне был задан вопрос о дате в полгода или в месяц, то я бы ответила отрицательно.

И в то же время эксперт говорит о элементах мумификации объясняя, что она наступает через несколько ме­сяцев. Полная неразбериха! - Б.Ш.)

—  Следователь вам задал вопрос об 11 декабря. А если бы он спросил о 10 декабря или 9-м? Вы тоже ответили бы утвердительно?

—  Почему вы пытаетесь меня на чем-то поймать? Я же сказала, что в пределах деся­ти суток.

—   - Никто вас не ловит. Но чем следователь лучше, чем суд? На его вопрос вы ответи­ли, суду отвечать не хотите. Можно ли ваше заключение понимать так, что смерть мог­ла наступить в любой из указанных вами дней — от двух до десяти суток? Например,14 декабря или 15-го?

—    Не мучайте меня, вот так, как я написала, так и есть. Я склоняюсь к дальней дате.

Интересная деталь. Су­дебное следствие еще не про­шло и половины пути, а уже найдены десятки несоответ­ствий, ошибок, описок и про­чих неточностей в документах как милицейско-прокурских так и медицинских. И все - так уж «получается» — в «доказательство» вины Артю­шенко.

Как, например, один экс­перт может использовать в своем заключении выводы другого эксперта, если те бу­дут получены только через не­сколько дней?!

—    Следователь сильно подгонял.Я позвонила и узнала результат, - объясняет Т. Азарова. — Он уже был из­вестен, просто не был офор­млен. Что, от этого результа­та количество ранений изме­нится или причина смерти?!

И это говорит опытней­шая эксперт, работающая не один десяток лет и исследующая ежемесячно 30 — 40 тру­пов... А как же «закон, он точ­ность любит»?

К сожалению, ни защита, ни суд так и не выяснили у спе­циалиста, в чем была экспер­тная необходимость отрезать у трупа голову и руку, когда все, что надо было выяснить, уже было выяснено во время вскрытия. Впрочем, судмедэк­сперт лишь выполняла поста­новление следователя проку­ратуры Д. Подрёзова, а чем руководствовался он, суд, на­верное, выяснит в дальней­шем.

               * * *                                                        *  *  *

В ходе судебного засе­дания возник интересный "детективный момент". За­щита намекнула, что до «официального» обнаруже­ния трупа в квартире кто-то побывал.

Скажу вам по секрету, уважаемый читатель, такие веские доказательства действительно существуют.

Дальнейшее слушание этого дела назначено на 16 октября.

☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ 

КРАХ ФАЛЬСИФИКАТОРОВ

Спасая себя, они пытаются замести следы. Не получится.

24 февраля 2007 года  суббота  №45-46

Борис ШТЕЙНБЕРГ, «Одесский вестник»

    В СУДЕБНОМ про­цессе по обвине­нию 29-летнего Александра Артюшенко в убийстве женщины наступил перерыв: подсудимого направили в Николаев для проведе­ния необходимой экспер­тизы. А у нас с  вами теперь есть время подвести предваритель­ные итоги слушаний.

     Итоги эти и радостны и печальны одновременно. Радостные потому, что со всей очевидностью под­твердилась полная невиновность обвиняемого. Печаль­ные оттого, что убеждаешь­ся, сколь сильны еще щу­пальца этого спрута, ОПГ — организованной правопри­менительной группировки, в состав которой входят не­которые работники проку­ратуры, некоторые сотруд­ники милиции, некоторые судебно-медицинские эксперты и некоторые судьи. Напомним, что по при­говору, вынесенному пятер­кой во главе с председательствовавшим в процессе судьей Сенатором, Артюшенко получил за убийство, совершенное в ходе раз­бойного нападения,13 лет лишения свободы.Верховный суд Украины отменил тот приговор и, от­метив ряд вопиющих нарушений закона со стороны досудебного следствия и суда, отправил дело на но­вое рассмотрение. Председательствующим в новом составе суда является судья В. Балан. Не берусь судить, ка­ким будет приговор, но за­мечательно уже то, что в нынешнем процессе проку­рор хотя бы не изучает го­роскопы; судьи не рассматривают газеты и журналы с голыми девицами, а напря­женно работают по делу, пытаясь докопаться до ис­тины, которую досудебное следствие всеми силами по­старалось скрыть в пучине лжи и фальсификаций.

Расскажем теперь о но­вых детективных подробно­стях этого дела, заодно напомнив о событиях, кото­рые описывались в наших газетных публикациях 23 сентября и 5 октября прошлого года.

Одни убили женщину, другие обманули Президента

       

    Тело  64-летней Валины Алексеевны Разводовской с несколькими тяжелейшими травмами головы и ножевыми ранениями было обнаружено 21 декабря 2004 года в ее квартире по ул. Троицкой, 36.

 Никаких возможных орудий убийства в квартире, ни возле ее не обнаружили. Состояние трупа приве­ло судебно-медицинского эксперта Т. Азарову к вы­воду, что смерть наступила не ранее, чем за два дня до обнаружения тела, но в пределах 14 декабря. Оперативники многое узнали об образе жизни Разводовской, круге ее знакомств. О том, например, что она бескорыстно одалживала людям нема­лые суммы, и некоторые долги еще не возвращены. Что она недавно продавала другую свою квартиру и очевидно продала; что у нее и без того были какие-то дела с риэлторскими фирмами. Что покойная много лет занималась целительством.

Почему журналист на­ходит человека, который в течение полутора часов глу­бокой ночью накануне пред­полагаемого убийства бесе­довал с Разводовской по телефону, а многочислен­ных следователей ни суть разговора, ни личность со­беседника совершенно не интересовали? Разговоры по телефону занимали значительную часть жизни Разводовской. Об этом говорили многие знакомые покойной. Но следствие это направление поиска совершенно не от­рабатывает. Впрочем, есть веские основания полагать, что рука фальсификатора дотянулась и сюда. В общем, следствию было над чем трудиться. Но среди множества людей, к которым следовало при­смотреться, оперативники выбрали лишь некоего Александра, работавшего годом ранее в квартире Разводовской в составе ре­монтной бригады.

Александр Артюшенко в юности привлекался к уго­ловной ответственности, и наши пинкертоны все свое внимание обратили на него, совершенно забросив ос­тальные версии и других возможных подозреваемых, присмотреться к которым ох как стоило. Ради Артю­шенко, а вернее, для соб­ственного служебного бла­гополучия (не оканчивать же год с нераскрытым убий­ством) и премий, они не по­ленились за государствен­ный счет отправиться за ты­сячу километров в город Ковель, куда Артюшенко уехал к семье еще 13 де­кабря. По просьбе одесских коллег ковельчане без вся­ких документальных осно­ваний задерживают Артю­шенко, и подъехавшие одесситы  26 декабря увозят Александра в наш город. Фактически похищают человека. Ковельский прокурор официально подтвердил, что тем самым было нарушено конституционное право Артюшенко на  неприкосновенность. Несколько сотрудников ковельской милиции привлекли к дисцип­линарной ответственности.

Свой депутатский зап­рос по этому делу тогдаш­ний лидер парламентской фракции «Наша Украина» Виктор Ющенко направил в Генеральную прокуратуру за несколько дней до президентской ина­угурации. Прокуратура в от­вет сообщила, что никаких нарушений в деле Артюшен­ко, в том числе и по его за­держанию, не было. Если уж Президента Украины блюстители законно­сти в стране вот так ничтоже сумняшеся обманывают, то ясно, во что они ставят нас с вами, грешных…

БОЛЕЗНЕННЫЕ ФАНТАЗИИ СЛЕДСТВИЯ

В Приморском райотде­ле милиции Одессы из Ар­тюшенко при помощи пы­ток, в том числе с примене­нием электрического тока, выбивают явку с повинной, вернее, пару явок — одна бредовее другой. Дело, якобы, было так. Он пришел к Разводовской и в ходе беседы с ней ата­ковал ее, ударив головой в лицо, Потом нашел подвер­нувшийся молоток и не­сколько раз ударил старушку по голове Пока та, окровавлен­ная, лежала без чувств на полу, Артюшенко рыскал по комнатам в поисках денег и ценностей. Нашел 400 дол­ларов и 160 гривень и по­шел одеваться, чтобы ухо­дить.

Но и Артюшенко не ду­рак. Имея в руках молоток, он не идет с ним к болту­нье, чтобы окончательно «замочить» ее, но пробира­ется на кухню, где находит столовый нож, и уже этим орудием наносит женщине несколько ударов в грудь, от которых она окончатель­но затихает.После этого Артюшен­ко тщательно отмывает нож от крови, вытирает его и... кладет на кухонный стол! Словно преподнося пода­рок будущему следствию. Молоток же забирает с со­бой и выбрасывает в мусор­ник. Очевидно, после таких событий на одежде Артю­шенко должно было быть немало чужой крови. Но он, якобы, в таком виде сразу же после убий­ства идет на почтамт (на по­чтамте Артю­шенко действи­тельно был) и разговаривает по телефону с родными в Кове­ле. Телефонис­тка, у которой Артюшенко за­казывал разго­вор, парня с ли­цом, испачкан­ным кровью и грязью, конеч­но, не забыла бы. Но она его не вспомнила, когда давала по­казания.

Ни на одежде, ни на обуви Артюшенко, изъятых с одесской квартиры, где он жил, следов крови не обнаружено: после того как неофициальный анализ показал, что никаких следов крови на артюшенковских вещах нет, следователь попросту не стал назначать  экспертизу, дабы не полу­чать очень важного аргу­мента в пользу невиновно­сти обвиняемого!

Вам смешно? Не стес­няйтесь, даже в столь тра­гических обстоятельствах, которые мы исследуем мо­жете улыбнуться. Это не мы с вами, а следствие превра­тило жестокое убийство в цирк...

   28 декабря на месте убийства проводят воспро­изведение обстановки и обстоятельств совершения преступления, которое сни­мают на видеокамеру. Не раз бывавший в этой квар­тире и тщательно проинструктированный, Ар­тюшенко довольно уверен­но показывал, что и как он «делал» и как «убивал». Когда дошли до эпизо­да с ножом, Ар­тюшенко рукой показал, куда он положил нож: вот сюда, на кухонный стол.  И... Никаких «и»! Ножа на столе не было. Как не было его и при тщатель­нейшем перво­начальном ос­мотре, когда обнаружили труп, при кото­ром оператив­ники перерыли всю квартиру, в том числе и ма­хонькую кухню в поисках воз­можных орудий убийства. Однако следователь прокуратуры Приморского района Дмитрий Подрезов, который вел дело и это следственное действие, не спросил подозреваемого: «Где же твой нож?». Не задали этот напрашивающийся вопрос и поня­тые, являвшиеся по совме­стительству практикантами  прокуратуры. (Эти ребята по данному делу много чего сотворили под руковод­ством старших товарищей. Зато теперь они успешно работают на ответственных должностях в нашей проку­рорской системе.) Даже адвокат, в течение одного дня как бы за­щищавший интересы Артю­шенко «по назначению» (то есть бесплатно, по вызову прокуратуры), не имел что спросить, тихо забившись в углу.

*  *   *

Все изменилось на сле­дующий день, 29 декабря, когда Артюшенко узнал, что в Одессу приехала его мама. Убедившись, что те­перь мать и новый адвокат не дадут ему тут пропасть, Александр сразу же отка­зывается от своих явок с повинной и признаний на воспроизведении и настаи­вает на том, что абсолют­но невиновен, не имеет к убийству никакого отноше­ния. Этой линии защиты он придерживается третий год до сегодняшнего дня.

Что касается Галины Алексеевны Артюшенко, то ее материнский подвиг заслуживает самого  глубоко­го уважения. Женщина, ко­торая значительную часть своей жизни была бригади­ром маляров, вступила в беспощадную схватку за судьбу сына с существующей правоприменительной системой. Третий год она, добившись признания себя официальным защитником (сейчас вместе с адвокатом Н. Демчук), разоблачает мерзости, которые творят дипломированные юристы, облеченные властью, и иже с ними. И она побеждает! Верю, что нынешней весной ее сын будет на свободе.

ПОДСТАВА

Хорошо бы все же заиметь орудие убийства. Ска­зано — сделано. И 29 де­кабря 2004 года, на другой день после воспроизведе­ния, на кухоньке покойной Рззводовской , где, как вы помните, ничего не было, во время «дополнительного осмсмотра» находят два ку­хонных ножа (на эксперти­зу будет предъявлен и не­весть откуда взявшийся третий нож). Каким образом? Об этом рассказал в суде свидетель Ткаченко, следователь прокуратуры Приморского района (член следственной бригады, оканчивавший это дело весной 2005 года, когда Подрезов из прокуратуры внезапно уволился): - Дима Подрезов сказал поехать и забрать ножи. Я поехал и забрал.

Да-а, поневоле позавидуешь провидческому дару Подрезова: почувствовал парень, что ножи (один даже с бурым пятнышком) на розном месте из возду­ха появятся там, где нака­нуне вечером даже с помо­щью видеозаписи ничего зафиксировано не было. Заслал человечка с прото­колом — вот тебе и вещдок готов! Впрочем, все эти бри­гадные ребята и девчата не только сами создавали вещественные доказатель­ства, но и уничто­жали их — насто­ящие и сфабрико­ванные (после­дние .— когда припекло).

Следователь обязан незамед­лительно сооб­щать обвиняемо­му и его защите, какую судебную экспертизу он на­значает. У обви­няемого есть множество прав, расписанных в Уголовно-процес­суальном кодек­се в семи пунк­тах, к примеру, задавать свои вопросы экспер­ту и т.д. То же ка­сается и озна­комления с ре­зультатами экс­пертиз. Так вот, в конце декабря 2004-го — нача­ле января 2005  года следователь Подрезов назначил рвд эк­спертиз по делу, а сообщил об этом обвиняемому Артюшенко только в середине апреля! О результатах — тоже. Судья Сенатор в этом циничнейшем нарушении прав обвиняемого ничего противозаконного не усмот­рел.

Эксперт — дальтоник?!

Следствие постоянно меняло дату убийства — то 11-е то 12 декабря, подво­дя ее при помощи судебно- медицинских экспертов «под Артюшенко». Сошлись в конце-концов на двенадца­том. А вот другой специа­лист, милицейский эксперт Ляшенко, обнаруживший во время первоначального ос­мотра квартиры девять от­печатков пальцев на пустых и полных бутылках со спир­тным и створках шкафа, за­документировал такое свое наблюдение: незадолго до осмотра створки шкафа протирались влажной  тряпкой. Вот это да! (Спокойней, нас впереди еще и не такое ждет). Получается, за день-другой-третий до обнаружения трупа (взламывания дверей и вызова милиции) кто-то вытирал пыль в квартире. Но кто? Артюшенко? Однако он бесспорно, находился в это время в Ковеле. Может, все-таки Разводовская? Но тогда нужно значительно сдвигать дату ее убийства поближе к 21 декабря, и в этом слу­чае Артюшенко, уехавший из Одессы 13 декабря под вечер, в качестве убийцы опять отпадает.

Значит, в квартире по­бывал настоящий убийца(ы)? Вот это уже ближе к реальности. Вероятно, убийца продолжил искать деньги и ценнос­ти, заодно и мебель от своих от­печатков пальцев протер.

С отпечатка­ми пальцев по этому делу вооб­ще интересная история произош­ла. Девять отпе­чатков изъяли с места преступле­ния. Три из них для идентифика­ции были непригодны, Зато ос­тальные шесть даже не отправ­лялись для про­верки по базе данных. И это по­началу удивляет: почему отпечатки не «пробили» по базе? Ведь по­скольку Артю­шенко привлекал­ся к уголовной ответственности и его «пальцы» имеются в архи­ве, тэ если бы он сейчас оставил свои отпе­чатки в квартире убитой, никакого труда не состави­ло бы определить его лич­ность, что явилось бы серьезнейшим аргументом для обоснования виновности Александра. Разгадка здесь доста­точна проста: все шесть пригодных отпечатков при­надлежали Разводовской, поэтому проверять их по базе данных не было ника­кой необходимости.

Но через несколько дней, когда под рукой уже был Артюшенко решили, что нужны его «пальцы» с места преступления. И под­менили один отпечаток со створки шкафа!

Однако ре­бятки сильно «прокололись», Магнитный поро­шок, которым по­крывали поверх­ности на месте преступления для выявления отпе­чатков, был буро­го цвета, а подме­няя отпечаток, какой-то неопохмелившийся или просто невнимательный фальсификатор не обратил внимания что «палец» Артюшенко – черный! Зато судья Балан обратил внимание эксперта милицейского научно-исследовательского центра Михайлова, который занимался отпечатками пальцев, на ряд цветовых противоречий. На что эксперт, словно припертый к стенке, заявил, что он (эксперт, не судья — Б.Ш.) ...дальто­ник! Судье осталось только развести руками.

Кто напоил жертву?

На многие моменты, не вписывающиеся в версию вины Артюшенко, досудеб­ное следствие не обраща­ет внимания. Вернее, оно тщательно скрывает их. К примеру, у убитой кто-то разорвал мочки ушей, когда срывал с нее сережки. Артюшенко этот эпизод не вменяют.

Далее. Экспертиза по­казала, что в момент смер­ти Разводовская находи­лась в средней степени опь­янения. Причем пила она не­посредственно перед смер­тью. Это доказывается тем (извините за физиологичес­кую подробность), что не­малое количество алкоголя было у нее в крови, но в моче отсутствовало — не успело дойти. Отпечатки пальцев Раз­водовской есть на двух пу­стых бутылках настойки «Полуныци на коньяке» и «Клюкве на коньяке». Это истинно женские напитки. Свидетельницы утверж­дают, что Разводовская, в общем-то, не испытывавшая тяги к спиртному, могла в хорошей женской компании выпить.

Убийца -то — женщина !

Это я к тому клоню, что, судя по всему, убийцей (или, по крайней мере, од­ной из убийц) была женщи­на! Не верите доводам, ко­торые приведены выше? По­верьте тогда на слово.Не хотите? Тогда до­верьтесь специалисту выс­шей категории с многолет­ним стажем, судебно-меди­цинскому эксперту Азаро­вой.

      22 екабря 2004 года во время исследования тру­па Разводовской она обна­ружила в ладони, разрезан­ной убийцей, клок длинных порезанных волос! Темных и седых.

Очевидно, Разводовская в борьбе вырвала болосы убийцы, а потом, защища­ясь, схватилась за лезвие ножа. У Артюшенко стрижка была ко­роткая, как и сей­час, а седые воло­сы начали появ­ляться только теперь, после двухлетнего пребывания в тюрьме. Значит волосы в ладони убитой – не его! Может это волосы самой Разводовской, каким-то чудом попавшие в агонии ей в руку? Но они мало подходят по цвету и совсем не соответствуют найденным волосам по длине. Для полной уверенности в том что обнаруженные волосы  принадлежат дру­гой женщине, а не Разводовской, неплохо было бы сделать анализ ДНК. Увы...

Отсекши голову, но волосам не плачут, или Кто съел акт вскрытия?

Волосы из руки убитой куда-то запропастились. В морге их «потеряли» или в прокуратуре, это вскоре попытается выяснить судеб­ное следствие.

Да и сравнивать воло­сы, по-видимому, не с чем.

Почему «не с чем», ведь мож­но эксгумиро­вать труп? Мож­но, конечно, но что это даст? Ведь труп по ука­занию следова­теля прокурату­ры Подрезова попросту расчле­нили. Отрезали ту руку, в кото­рой нашли воло­сы. Отсекли го­лову, а потом долго выварива­ли ее, достигая нужной консистенции. Гово­рить в такой ситуации о во­лосах не приходится.

Одновременно следова­тель дал разрешение на срочнее захоронение трупа. Это и провернули 23 декабря. А дочери убитой, ко­торая живет в Германии, сообщили о гибели матери только 24 декабря. И хотя отношения между ними были далеко не безоблач­ными, дочь немедленно при­ехала в Одессу.

Так почему же все-таки не вызвали дочь сразу и не подождали с похоронами? Не хотели, чтобы увидела маму без головы? Не ду­маю, что речь шла о таких сантиментах.

Зачем следователю Подрезову вообще понадо­билась голова трупа? Или вы хотите сказать, что всех убитых хоронят обезглав­ленными?!

Правда, теоретически существуют еще образцы волос убитой, которые вме­сте с ногтями должны хра­ниться в бюро судебно-ме­дицинской экспертизы. Но что-то подсказывает мне, что они для судебного след­ствия уже безвозвратно утеряны.

Откуда такая уверен­ность? Объясню на примере. Информацию о чьих-то волосах, найденных в руке убитой, я почерпнул с бумаг судебно-медицинского эксперта Загоруйко, где он ссылается на акт исследования трупа, которое проводила эксперт Азарова. Эх, в запарке разве все подчистишь… Вот и проскочили в другой документ слова о волосах в руке убитой. Опытнейшие в этом деле специалисты – и вот такой казус. Сам же акт эксперта Азаровой и направление следователя Подрезова  на  исследование трупа, пола­гаю, кто-то прямо в морге разжевал и съел, запивая глотком медицинского спирта и стаканом студеной .воды.

Когда судья Балан на­правил запрос в областное бюро судебно-медицинской экспертизы, чтобы бумаги предоставили суду, то полу­чил ответ: эти документы в архиве бюро отсутствуют по неизвестной причине. Проводится служебное рас­следование, по завершении которого информация о его результатах будет направ­лена суду.

Куда же оно все пропа­дает? Суду не предоставля­ются многие важнейшие до­кументы и веще­ственные доказа­тельства.

Нет фотогра­фий убитой, когда она лежит на полу одетой (есть толь­ко фотографии, сделанные после того, как эксперт в квартире разде­ла труп), А ведь фотографирова­ние велось двумя фотоаппаратами, и ни один из них не ломался.

Нет одежды, которую эксперт сняла с трупа. Но судмедэксперты и проку­рорские работники «поня­тия не имеют», куда поде­валась одежда с ножевыми повреждениями и другими важнейшими для суда деталями. Служебная халат­ность? В Уголовном кодек­се есть определения по­крепче.

Нет изъятых одежды и обуви Артюшенко. В секонд-хэнде? Одежды, кста­ти, было немало, и она де­нег стоит.

Нет закрытых бутылок со спиртным, изъятых с ме­ста убийства (и пустых с от­печатками пальцев тоже нет). Содержимое распили, пустые бутылки сдали?

Пропавшие «пальцы»

Те, кто фальсифициро­вал дело, прекрасно пони­мают, что сейчас все идет к оправданию Артюшенко. Однако им теперь уже не до Артюшенко — себя бы спа­сти. Ведь одно дело, когда просто нет доказательств вины. Тогда человека, без­винно проведшего за ре­шеткой два-два с половиной года, просто выпустят, а го­сударство немного возмес­тит ему деньгами ущерб, нанесенный содержанием под стражей.  И совсем другая смтуация , когда выяснилось, что скрывались доказательства другого человека, а доказательства на Артюшенко безбожно фабриковались. Появляются прекрасные шансы поменяться местами с Артюшенко: он будет свидетелем, а ты – за решеткой. Потому так лихорадочно сейчас заметают следы. Особенно показателен последний пример с отпечатками пальцев. Предыдущему составу суда до отпечатков пальцев, как вы понимаете, не было никакого дела. На это обратил внимание Верхов­ный суд Украины, когда, отменяя приговор, отметил: «...В соответствии с требо­ваниями ст. 313 УПК Укра­ины вещественные доказа­тельства должны быть ос­мотрены судом и предъяв­лены участникам судебного рассмотрения».

При нынешнем рассмот­рении дела государствен­ный обвинитель не раз подтверждал, что отпечатки пальцев (как вы помните, один из отпечатков — на створке шкафа — как бы оставлен Александром Ар­тюшенко) есть и при необ­ходимости будут предостав­лены суду.

Но все никак не случа­лось.

Защитник Галина Алек­сеевна Артюшенко решила помочь обвинению. Она обратилась в Генеральную прокуратуру Украины.

Из Генеральной проку­ратуры ее обращение и свое указание направляют в прокуратуру Одесской об­ласти: вот, мол, вам обра­щение Г.А. Артюшенко, разберитесь, примите меры, что­бы не пропали веществен­ные доказательства. Рассмотрите обращение и при наличии оснований соответ­ственно отреагируйте.

Последовала реакция прокуратуры Одесской об­ласти: «прокурору Примор­ского района г. Одессы было направлено письмо с требованием предоставить вещественные доказатель­ства в судебное заседа­ние».

В свою очередь предсе­дательствующий по делу на­правил запрос в прокурату­ру Приморского района, чтобы предоставили суду конверт с отпечатками пальцев.

Ответ из прокуратуры Приморского района был строг и лаконичен. Суть его свелась к фразе: «Предос­тавить требуемое веще­ственное доказательство не представляется возмож­ным в связи с его утратой». И как вам это нравится? Патологоанатомы, когда не дали суду важнейший доку­мент, хотя бы прикрылись фиговым листком служеб­ного расследавания. В про­куратуре предпочли в лишние объяснения с судом не входить. Неужели убежденность в своей полнейшей безнаказанности так затмила разум?

Дело чести сотрудников прокуратуры и милиции, не замешанных в фабрикации дела Артюшенко, не дожидаясь оправдательного приговора и прочих формальностей, немедленно продолжить поиск настоящих убийц Валины Алексеевны Разводовской. Ведь тень от этой мерзкой фабрикации, падает и на порядочных сотрудников, которых куда больше. А найти убийц можно даже сейчас, через два с лишним года. Недели активной работы должно хватить.

☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞ ☜☀☞